Рюкзачок

Рада вновь тебя приветствовать, дорогой друг! Если ты вновь сюда заглянул, значит, тебе было интересно. Надеюсь, что и эта статья для тебя окажется интересной и полезной.

Шел по городу мальчишка, за спиной – рюкзачок. Пацан как пацан, и рюкзак как рюкзак – таких на улице много встретишь. Только вот обычно дома люди рюкзаки с плеч сбрасывают, с облегчением поводят плечами и начинают отдыхать, а этот парнишка – нет, он со своим рюкзачком ни на минуту не расставался: ел с ним, спал с ним, даже душ принимал, не снимая рюкзака. Видать, сильно дорог ему был его рюкзачок!

Шли годы, парень рос, и рюкзак рос вместе с ним. Увесистый стал рюкзак, большой, громоздкий. Разумеется, он доставлял много неудобств: во-первых, спина все время в напряжении, во-вторых – цепляется за все, в-третьих – вопросы и недоумение у окружающих вызывает, а порою и раздражение, если кого-то задевает ненароком. Ему бы снять рюкзак, поставить его в угол или в кладовку, освободиться, пробежаться налегке, порадоваться жизни и силе своей молодой – но нет, парень наш был упорный и с рюкзаком расставаться решительно не хотел. Ну и что, что на стуле можно только поперек сидеть? Ну и что, что спать приходится в одном положении, на боку? Ну и что, что сверстники дразнят: «Я сказал, горбатый!». Все это никак не повлияло на его решимость ни за что не расставаться со столь милой сердцу поклажей!

А потом парнишка превратился в молодого человека, а рюкзак – в рюкзачище. Теперь он стал таким тяжелым, что тянул вниз, не давал разогнаться (да и разогнуться!), вынуждал сутулиться и смотреть не вверх, а исключительно под ноги. Одногруппники напропалую веселились, зажигали в клубах и ухаживали за девушками, и наш герой пытался, но… Вы пробовали танцевать с тяжким грузом за плечами? Посидеть в кафе, не снимая огромного рюкзака? Броситься, очертя голову, в любовь? Нет, ну попробовать-то, конечно, можно, только вот долго ли продержишься? Молодой человек пытался – было неловко, неудобно, отвлекало от процесса и удовольствия уж точно не доставляло. Он расстраивался по этому поводу, а особенно его удручило замечание одной молодой приятной особы, студентки-медички, которая ему очень нравилась. Она, сморщив милый носик, вдруг спросила: «Интересно, почему, когда мы встречаемся, меня преследует какой-то странный запах… вроде как гниет что-то? Ты у стоматолога давно был?».

Молодой человек очень обиделся и больше с этой девушкой не встречался. Зубы у него были в порядке, да и вообще здоровье он не жаловался, и мылся регулярно. А то, что его рюкзак смердит, он не замечал: он же постоянно с ним жил, ни на минутку не расставался, и затхлый гнилостный запах, источаемый рюкзаком, был для него родным, привычным и естественным. В общем, между рюкзаком и женским полом произошла незримая битва, и рюкзак выиграл: молодой человек стал женщин сторониться. По этой же причине он, не закончив, бросил институт, хотя сам себя убедил, что это «не его», ему просто скучно, да и не в высшем образовании счастье, но все-таки истинной причиной был рюкзак и связанные с ним переживания (в чем он себе, конечно, ни за что бы ни признался).

Теперь он стал уединяться, избегать общения, компаний, дружбы, любви – да и вообще людей. По этой причине он не мог найти работу по душе – на хорошую без высшего образования, да с отчаянно воняющим рюкзаком, не брали, а на плохой он сам долго не задерживался. Он смутно ощущал, что рожден для большего, для каких-то великих свершений, для стремительного взлета, но… рюкзак перевешивал. Не успевал он набрать разбег, как приходилось тормозить, чтобы передохнуть и отдышаться.

С годами молодой человек стал мужчиной – усталым, угрюмым, безрадостным, болезненно подозрительным и очень, очень одиноким. Другие в это время меняли должности и машины, женились и обзаводились потомством, летали в отпуск на теплые моря и строили дачи, а он… он со свирепой решимостью нес свой тяжкий груз, сгибаясь и кряхтя под его непосильной тяжестью. У него уже было огромное количество претензий к жизни: он винил в своих бедах мать, чиновников, правительство, масонов, окружающих, черта лысого… только не рюкзак. Это было святое, словно часть его самого, это трогать не следовало.

Иногда он выходил погулять, и совершал это в гордом одиночестве, вдали от людских глаз и ненужных вопросов. Он предпочитал прогуливаться по берегу реки, тут никогда никого не было. Унылое местечко, под стать мироощущению – слева кирпичная кладка каких-то полуразрушенных строений, справа – чахлые кустики, протоптанная тропинка, метровый обрывчик и река. Шел по тропинке вдоль берега, смотрел вниз, на воду, и размышлял о том, что если он сейчас нечаянно упадет, то рюкзак мигом утянет его вниз, не даст всплыть. Мысль казалась пугающей и одновременно манящей. Ведь, возможно, такой исход был бы для него облегчением – в этом мире он никому не нужен, и ему никто не нужен, а жить уже так тяжело, что…

- Эй, земляк, алло! Иди сюда¸ нужна твоя помощь! – послышался голос.

Он обернулся и никого не увидел.

- Сюда, сюда!

А… вон оно что! Между двумя стенами узкий проход, в нем видна инвалидная коляска, в ней пожилой человек – можно сказать, уже дед, седой, румяный, одновременно и веселый, и озабоченный.

- Что случилось? – он подошел поближе, всматриваясь в старика.

- Случилось страаааашное! – оперным голосом пропел старик строчку из какой-то дурацкой рекламы. – Я застрял. Сам не выберусь. Телефон разрядился. Поможешь, друг?

Слово «друг» было странным. Как будто к нему не относилось. Но как этот старикан тут оказался?

- Как вы умудрились сюда заехать? – спросил он.

- Ээээ… Хотелось попробовать новую дорогу, — доверительно сообщил дедок. – Люблю, знаете ли, новизну! Однообразие так засасывает! Не успеешь оглянуться – и ты уже потонул!

Мужчина с рюкзаком невольно оглянулся на реку, о которой недавно думал как о способе избавления.

- Да, конечно, сейчас я вас вытащу.

Он сунулся в щель, но не тут-то было – рюкзак мешал.

- А ты сними его, — посоветовал старик. – Не тревожься, никто не заберет, никого же нет.

- Я его никогда не снимаю, — сквозь зубы пробормотал мужчина.

Телефона у него тоже не было. Рассчитывать, что кто-то сюда забредет, не приходилось – маловероятно. Бежать за помощью? К кому? Куда?

- Ладно, — решил он. – Сейчас…

Рюкзак снять оказалось не так-то просто, он словно прирос к плечам и спине. Чертыхаясь и извиваясь, мужчина с трудом выпростал руки из-под лямок, и рюкзак шумно грохнулся оземь у него за спиной.

- Ого-го! – с уважением сказал дед. – Видать, крепкий ты, земляк, если такую тяжесть на спине таскаешь. Тренируешься, что ли? К походу готовишься?

- Готовлюсь, готовлюсь, — пробурчал мужчина, разминая тело. Без рюкзака было непривычно – центр тяжести сместился, стало легко, его аж покачивало. – Ну, давай, дед…

Он полез в щель, там было не развернуться, коляска застряла прочно, и ему пришлось попотеть, прежде чем он сообразил, как и что. Сперва пришлось вынести деда, буквально в обнимку – тот уцепился ему за шею и оказался довольно тяжелым, чуть не задушил. Потом саму коляску, тоже довольно увесистую. Потом надо было снова посадить деда в коляску. Умаялся, вспотел, после всего этого буквально рухнул, привалившись спиной к стене.

- А что у тебя там, в рюкзаке? – с любопытством спросил старик.

Он хотел было сурово пресечь расспросы, но невольно взглянул на рюкзак, и слова застряли у него в горле. Он ведь никогда не видел свою ношу со стороны, впервые такое случилось. А между тем, его взору предстало жутковатое зрелище: рюкзак представлял собой неопрятную бесформенную кучу, всю в корках и лохмотьях, частично истлевший, кое-где прорванный, и… от него шел тяжелый запах, словно в нем разлагалось что-то очень неприятное.

- Так что там? – снова спросил любознательный дед.

- Не знаю… — растерянно промолвил мужчина. – Что-то… Я в него никогда не заглядывал.

- Да ну??? – весело удивился старикан. – Так может, сейчас посмотришь, раз уж случай выдался?

- Нет! – вскричал он. – Нечего смотреть. Это мое.

- «Моя прелесссссть….», — проскрипел старик противным голосом Горлума из саги про Властелина Колец. – А раз твое, почему же не знаешь, что там? Рюкзак перед тобой, самое время посмотреть!

У мужчины чуть не вырвалось «боюсь», с трудом сдержался. Ему и правда было страшно. Очень. Как если бы там лежал, например, труп. Хотя откуда там может быть труп?

- Если не откроешь его сейчас, никогда не узнаешь, — продолжал подначивать дед. – Так и будешь за собой таскать невесть что, невесть зачем. Ну, решайся!

И он решился. С опаской он приблизился к собственному рюкзаку, гадливо дернул за ремешок… открыл. Нет, не труп там был – еще хуже. Какая-то черная, неопределенная слежавшаяся гадость, в которой что-то шевелилось, переползало, жужжало тихонько… Фффу!!!

Он резко закрыл рюкзак, отпрыгнул в сторону. Его затошнило.

- Старыми гнилыми обидами попахивает, — прокомментировал дед. – Претензиями. Гневом. Обвинениями. Гордыней смердит. В общем, дерьмом всяким.

- Что? – сдавленным голосом переспросил мужчина.

- Говорю, накопил ты всякой гадости – не продохнешь! А поскольку ты рюкзак, похоже, сроду не разбирал и не чистил, только за плечами таскал, ум у тебя в стадии брожения, а душа в стадии разложения, и весь ты отравлен вредными эманациями. Небось, шарахаются от тебя люди-то?

- Бывает, — он все еще никак не мог отдышаться. Теперь, когда он оказался отдельно от рюкзака, он и сам не могу представить, как дышал этими самыми эманациями.

- И что ты теперь с этим «добром» делать собрался?

- Не знаю… — он вдруг почувствовал смертельную усталость и злость на старика. И чего его тот достает, чего ему вообще надо? Спасли его, вытащили из щели – и пусть дует на своей коляске, куда собирался.

- Видишь ли, земляк… Я ведь такой же, как ты был. Это еще когда своими ногами ходил. Резкий, быстрый, успешный – спасу нет. Весь о себе высокого мнения, дескать, я всего добился, а кто не сумел – тот лох и лузер, они мне не интересны. Рюкзака я, конечно, за собой не таскал, я вообще ничего не таскал, считал, что жить надо в кайф, мелочами не морочиться, назад не оглядываться, препятствий не замечать, мешающих – убирать с дороги, да и дело с концом. Что и говорить, по головам ходил, ногами людей топтал, добрых дел не делал, а когда и делал, то исключительно по расчету – для имиджа, для будущих выгод.

Мужчина замер, слушал рассказ молча, недоверчиво – уж совсем не был этот румяный старикан похож на то, что описывал.

- Ну, решил я, что всемогущ и всесилен, ничего неподвластного мне нет, и на все имею право. Выше Бога себя поставил. И был я за свою гордыню непомерную повержен: скрутила меня суровая болезнь. Долго болел, с трудом выбирался. За время болезни все потерял – партнеры кинули, бизнес рухнул, деньги порастаяли, на лечение ушли да на жизнь. А ноги вот совсем отказали.

- И что? – жадно спросил мужчина, когда старик замолчал.

- Ну вот так и вышло, что поставила меня жизнь на колени. Сам не хотел остановиться – так насильно заставили. Таким вот образом, земляк, мы перед выбором и оказываемся: или камень на шею – и в воду, или пересмотреть свои ошибочные убеждения – и в жизнь.

Мужчина опять мимолетом посмотрел на реку, он ведь тоже недавно думал, что, может, так и проще.

- Я с ним с детства живу, с рюкзаком-то, — вспомнил он. – Таскаю за собой, как приговоренный. Не знаю я, как это – без него…

- Так узнай! – предложил старик. – Я вон тоже не знал, как это – в коляске, и ничего, приспособился. А заодно понял, что в жизни главное.

- И что?

- Семья. Родные. Близкие. Верные друзья – которые и в радости с тобой, и в беде не оставят. Вера в то, что все, чтобы не случилось – для нас дано, для нашего дальнейшего роста. Чтобы не над Богом, не над Вселенной возвыситься, а над собой. И еще – прощение и благодарность. Непрощение – тяжкий груз, его за собой таскать и тяжко, и неудобно, да и воняет оно премерзко, все хорошее распугивает. Разобраться бы тебе со своими тараканами, сбросить ношу твою, пойти по жизни с прямой спиной и наслаждаться ею по полной!

- Вон он, полный рюкзак, этих самых тараканов, — невесело усмехнулся мужчина. – И как с ними разбираться? Туда глядеть-то противно, не то что копаться.

- А зачем копаться? Ты их оптом, вместе с упаковкой, уничтожь! Расстанься, как говорится, раз и навсегда.

- В реку запулить? – прикинул мужчина. – Так вся рыба кверху брюхом всплывет.

- Не надо в реку, — согласился старик. – Лучше уж похоронить. Земля, она все примет, переработает, в чистый гумус превратит. Похорони свои обиды, как заново родишься, поверь!

- Похоронить? — мужчина оглянулся по сторонам, поискал глазами. Нашел обломок доски, еще железяку какую-то. Увидел углубление в земле, там и стал копать. Старик не мешал, ждал, молча смотрел, как растет яма.

Мужчина докопал до нужного размера, ногами подогнал рюкзак к краю, столкнул, сразу стал закидывать землей, утрамбовывать ее.

- Давай-давай! Так их – обиды, претензии, обвинения и несогласие! Земля им всем пухом! – подбодрил старик. – С облегчением тебя!

Вдруг его охватил гнев: это сколько же времени он таскал за собой такую тяжесть, сколько лет из жизни вычеркнуто? Кто, когда, почему навесил на него этот рюкзак? Или он сам его нашел и присвоил? А может, уже родился с ним? Кто знает, да и какая теперь разница? «Прощаю, прощаю! — исступленно твердил мужчина, яростно уминая свежую землю. – Всем прощаю, и себе тоже! Жить хочу, по-другому жить, без груза за спиной!». Не то плакать ему хотелось, не то смеяться, не то бежать без остановки от этого места.

Наконец, успокоился, остановился, бросил последний раз взгляд на яму…

- А теперь что делать?

Никто не ответил. Он повернулся – а рядом и не было никого. Исчез старик. Видать, уехал на своей коляске, новые дороги осваивать, в новые щели соваться. Может, и застревать иногда – ну, так всегда найдется, кого призвать на помощь.

И мужчина пошел прочь от реки и от места, где навеки сгинул ненавистный вонючий рюкзак со всеми его тараканами. Шел неуверенно, спотыкаясь, поводя непривычно свободными плечами, словно заново учился ходить. И губы сами собой складывались, расползались в улыбку. Всегда хочется улыбаться, когда впереди маячат свобода и иная жизнь.

Автор: Эльфика